конечно, мы влюблялись в небеса,

в глубокие, как океан, глаза

и в шёпот волн прибрежных на реке,

когда под лодкой спали на Оке.

а мы любили разные глаза:

зелёные, и словно бирюза,

и антрацитные, как два угля,

что зыркали в надежде два рубля

прикоммуниздить для питья, битья

мне пароходы сонного порта,

те, что уходят вдали горизонта

в манящее соцветие зари

откуда не увидеть фонари

под коими влюблялся в юности,

вдруг воспламеняют искру глупости:

смеюсь, припоминая ту грозу

и сад, в котором соль несла угрозу

за сорванную чужую розу,

когда дарил её я ей, встав в позу,

и первую счастливую слезу,

что привнесла уверенности дозу,

и понял я, что всё-таки люблю

чтоб молния всю жизнь светила кораблю.