В сером городе на Неве жил старичок. Старичок был не простым. Он был коммунистом. Но не из тех, кто на площадях флагами машет, да “Искру” раздает, а из тех, кто с партбилетом на черных “Волгах” разъезжает.
Звали старичка Петром Сергеевичем. Однопартийцы за глаза называли Ревизором.
В молодости работал он в надзорных органах. Уж не знаю, в каких именно, но точно в надзорных.
И был у Петра Сергеевича “талантик”- если уж поедет на проверку, так обязательно серьезную огреху да найдет. А то и не одну. Конечно, придраться можно и к столбу. Вот только этим Петр Сергеевич никогда не занимался. Однако каждый раз выходило так, что… “где тонко, там и рвется”. А Ревизор уж тут как тут… с блокнотиком… записывает. Если на предприятии перед комиссией в авральном порядке что-нибудь “подлатали”, то это что-нибудь “накроется медным тазом” не когда-нибудь, а, именно, тогда, когда к нему подойдет Петр Сергеевич.
Рассказывают, даже, такой случай был. У одного начальника за 5 минут до проверки штаны по шву разошлись (толи сел неудачно, толи так усердно давал указания работникам перед ревизией). Штопать их пришлось на скорую руку…
И вот появился Петр Сергеевич. После недолгого приветствия руководитель предприятия поднялся из-за стола со словами: “Я хотел бы вам показать все предприятие, но так, как времени в обрез, я покажу вам…” И тут штаны с треском разошлись, и на стол выпало “все естество” начальника. “…хуй”- продолжил фразу Петр Сергеевич. И, чтобы избежать еще большего конфуза, уже с улыбкой добавил: “Сурово же вы принимаете проверяющих!”
В тот день Петр Сергеевич ничего уже не конспектировал. А предприятие так и осталось единственным, получившим положительный отзыв Ревизора.
Ладно, кажется, я отвлекся…
О таланте Петра Сергеевича находить пятой точкой иголку в стоге сена (при условии, если она там, действительно, есть) были наслышаны многие, включая и нынешнее руководство партии. И эту сноровку старались всячески использовать.
И вот на очередном собрании Коммунистической партии разговор вновь зашел о демократии. Секундочку… дословно: “Демократия, как синоним деградации личности”. Данный тезис решили подтвердить наличием “потерянного поколения”, то есть “молодежи, чье сознательное становление произошло в эпоху демократических свобод”, и ей не довелось столкнуться с социалистическим порядком.
Все прекрасно понимали, что называть целое поколение собственных внуков дебилами – это не очень хорошо, но в погоне за электоратом, чего не сделаешь?! Внуки, хоть ты в лепешку расшибись, за коммунистов голосовать не будут, а вот переманить представителей старшего поколения, обиженных на молодежь, еще можно.
Для того, чтобы не быть голословным, руководство партии поручило Петру Сергеевичу изыскать массовые случаи хамского, я бы даже сказал, девиантного поведения молодых людей, желательно, по отношению к пожилым. Уже на следующем собрании он должен будет выступить со своим докладом.
Петр Сергеевич решил не откладывать это дело в долгий ящик. С местом проведения проверки определился сразу. Молодежь и пенсионеры пересекаются, в большинстве своем, в общественном транспорте. Следовательно, объектом проверки Ревизора был выбран метрополитен.
На парковке его уже ждала черная “”Волга”. Дав указание водителю: “Домой!”, Петр Сергеевич расположился на заднем сидении.
Он любил эту машину. Нет, не из ложного чувства патриотизма, которое сейчас власть пытается привить депутатам, а потому что привык к этому автомобилю, прикипел. Пересесть на иномарку было бы предательством с его стороны. А предателей он не любил. Наверное, потому и не ушел из партии с развалом СССР. Хотя в новом порядке и руководстве его мало, что устраивало.
Единственным, что указывало на него, как на человека, обличенного властью, был дорогой костюм. Но и эта страсть своими корнями исходила из его молодости. Уже тогда он любил итальянские костюмы. Несмотря на то, что в советское время это считалось дурным тоном среди народных избранников, Петр Сергеевич всегда говорил, что “униформа власти” должна быть не столько практичной, сколько элегантной.
Именно, поэтому сейчас он ехал домой. Там ему предстояли долгие поиски бежевого плаща Ивановской швейной фабрики, который некогда он приобрел на распродаже в ГУМе. Должен же он хоть чем-то походить на рядового пенсионера, прежде чем спустится в метро.
Уже на пороге Петр Сергеевич ухватил трость, что осталась после последней операции на сердце и, захлопнув дверь, спустился к машине.
* * *
“Осторожно, двери закрываются!” – огласил голос через громкоговоритель. Но двери не закрылись, их придерживал маленький и от того не в меру шустрый молодой человек. Вслед за ним в вагон гурьбой ввалилась подвыпившая компания. Петр Сергеевич подумал: ”Что ж, я хотел это увидеть, значит, я это увижу”.
Молодые люди в коже, размалеванные всячески девицы, принялись обсуждать на весь вагон некое мероприятие, на котором, собственно говоря, они так набрались. При этом в подборе эпитетов никто из них себя не ограничивал…
“Да хуле вы орете”- раздался более трезвый на общем фоне бас. Ему ответил женский заплетающийся голос: “А кто тут че! Па-ашли они все на хуй!... Ау! Кто-то чем-то не доволен?!”
Петр Сергеевич окинул взглядом вагон. Женщины недоуменно переглядывались, мужчины же еще глубже погрузились в чтение газет. Те, кто притворялся спящим, стали, чуть ли ни храпеть, всем своим видом показывая: ”А я ничего не слышал”.
“Я не доволен! Ведите себя прилично! А то на хуй пойдете сами, всем табором!” – гневный взгляд Петра Сергеевича прожигал все на своем пути.
“Дед, ты охренел?!” – похоже, матерная провокация сработала. “Тебя прямо здесь разложить или сам, когда время придет?!” – маленький остряк сделал шаг по направлению к Петру Сергеевичу.
“Да ты, наверное, крутой, раз старика в противники выбрал!” – раздалось из-за спин. Голос дрожал, но не от страха, скорее от гнева. Взгляд прожигал не хуже, чем у Петра Сергеевича. Правда, на этом суровость сказавшего и заканчивалась.
Все обернулись и грянуло дружное “Гы - гы”. “Опа, герой объявился!”- сказал шустряк и стал пробираться в другую часть вагона. Перед ним стоял еще более низкий, хиленький и почему то очень взъерошенный паренек.
“Значит, это ты мне в противники набива…”- договорить заводила не успел, тонкие музыкальные пальцы уже сжимали его горло. Увернуться от них он не смог. Наверное, ублюдок ожидал удара, но никак не мог себе представить, что его начнут душить, как Дездемону. Они вцепились друг в друга и стали выписывать странные пируэты. Драка более походила на школьный вальс, нежели на мордобой.
Двери на станции открылись и оба соперника оказались на перроне. Вслед за ними выскочила вся компания. О Петре Сергеевиче они совсем забыли. И напрасно… Он вышел через соседнюю дверь.
Народ в вагоне вздохнул с облегчением. Один мужчина приоткрыл глаз, посмотрел вслед продолжавшейся сваре и, увидев рядом стоящую беременную девушку, спокойно продолжил свой “сон”.
Когда Петр Сергеевич добрался до места событий, его заступник уже катался по перрону от одного ублюдка к другому.
Далее в хронологическом порядке. Три взмаха костылем – три накаута (трости в советское время делали на совесть). Мимо лица пролетела дамская сумочка. Одной девице хватило пощечины, вторую пришлось схватить за малиновые патлы, развернуть и коленом под зад отправить вслед за ее сумочкой. Четвертый замах тростью Петр Сергеевич сделать не успел, шустряк толкнул его в грудь и старик распластался на граните. В следующую секунду протектор должен был опуститься на его лицо, но… Паренек, только что катавшийся по полу, был уже на ногах и жаждал мести…
Маленький ублюдок уже готовился ощутить хруст черепа под ботинком, но вместо это ощутил крутящий момент на воротнике. Через долю секунды его переносица встретилась с барельефом колонны.
Накаутированные стали приходить в себя. И все это могло плохо закончиться для Петра Сергеевича, как, вдруг появился патруль, отлавливающий на станции “уклонистов”. Особо не вдаваясь в подробности, всех повели в пикет: ”Майор разберется!” По дороге шустряк еще раз схлопотал по сломанной переносице, но это уже была “рука правосудия”.
* * *
- Что за балаган вы мне привели? – усатый майор прищурил глаз, глядя на сержанта.
- Вот эти четверо устроили футбольный матч на перроне.
- Чем играли?
- Да, вот этим Гераклом и играли. Если бы не дед с костылем, так неотложку пришлось бы вызывать.
- А лярвы?
- А лярвы так, на подтанцовке.
- Я бы попросила без хамства!
- Тебя в вагоне о том же просили!
- Тебя че, мало пинали?!
- А вот и не подеретесь, – с издевкой ухмыльнулся майор – Эй ты, Геракл, поди сюда… Документы есть?
- Нет.
- Как звать, сколько лет, почему не в армии?
- Черкаев Игорь, 21 год, не патриот.
- Что значит: ”не патриот”?
- Потому и не в армии.
- Косишь?
- Кошу.
- Честно… но опрометчиво!
- Все равно ж пробьете.
- Тоже верно… Хм!
Из-за большого скопления народа, в пикете стало душно. Да и отвык Петр Сергеевич от таких физических нагрузок. В глазах потемнело. Достал валидол. Кинул под язык. Плащ снял, повесил на рукав.
Майор не зря в милиции столько лет прослужил. И виски недаром посеребрены. Хоть разговор с парнишкой и вел, только шикарный костюм пенсионера приметил сразу. Пробежался взглядом по пиджаку, да значок в петлице тут же признал. Видно с юности знаком… Замолчал. Посмотрел в глаза: “Отец, можно на пару слов? Вижу проветриться вам надо”. Вышли из пикета, оба звонко втянули воздух.
- Что с этими уродцами делать будем? Оформляем?
- Командир, тебе виднее.
- Заявление писать будете?
- Нет, не буду ничего писать
- Ну, тогда, я сейчас их “штрафану” по полной, прописку пробью и отпущу… после закрытия метро в разных концах города. Пускай поодиночке до дома добираются. Глядишь, и ими кто-нибудь в футбол сыграет…
- Добро. Только Игорька отпусти. Не я за него, а это он за меня, заступился.
- Да, без вопросов.
Через минуту стар и млад уже шли по улице. Петр Сергеевич до машины, Игорь до пивного ларька.
- Странный вы человек, Петр Сергеевич. Вроде депутат, машина есть, а пользуетесь метрополитеном, – ухмыльнулся Игорь.
- Не странней тебя, “не патриот”, заступающийся за стариков.
На том их пути разошлись.
* * *
Всю ночь не спал Петр Сергеевич. Думал. Пытался написать злощастный доклад. Долго смотрел на чистый лист. Комкал его, не написав и строчки, доставал новый. И так до утра…
Вспомнил все события дня, стараясь убрать эмоции. Сегодня он встретился с гнилью молодых поколений. Но такую грязь за свою жизнь он встречал не раз. Мрази хватало всегда и времена его молодости не были исключением. Но тогда она не выходила за границы темных переулков и безлюдных пустырей. Было что-то, что держало ее подальше от белого света и людского взора. Это “что-то” сегодня Петр Сергеевич увидел во взгляде Игоря, представителя нового, так называемого, “потерянного поколения”, но не увидел в глазах старших Homo Sappiens. Они с легкостью отвернулись и оставили старика наедине с четырьмя ублюдками. А ведь они жили и выросли на тех же идеалах, что и он сам, его дети!
Седые волосы на голове начали шевелиться. “Обманулся, обманулся, не может этого быть!”- настойчиво стал внушать себе Петр Сергеевич.
“Вот, майор… абсолютно нормальный мужик! Ну, подумаешь, отпустил дезертира. Я ж сам его попросил. Игорь то хороший парень…
…нет, ну хотя бы поартачился для виду, а то, получается, депутатский значок увидел и все – “без вопросов”… И вообще… Заявление ему подавай. А без бумажки, так и делать ничего не надо?!
…оштрафует он их по полной! Это сейчас так называется? Кто бы сомневался – конечно, оштрафует. А потом еще липовое заявление от моего имени состряпает (мол, нападение на депутата). И родителей “оштрафует”. А они и заплатят, чтобы несуществующее дело замять. Заплатят… потому что такие же, потому что ни во что не верят... Тьфу!”- Петр Сергеевич вновь скомкал чистый лист.
“Что-то фантазия не на шутку разыгралась. Навыдумывал черт знает что. На своих же детей грешу”- сделал глоток чая и вновь уставился на бумагу. Секунд десять ни о чем не думал, просто смотрел, а потом с новой силой нахлынули мысли: “Дети… Да я кроме как о салатах, погоде и размене квартиры последние годы с ними ни о чем больше и не говорил… Может я сам в этом виноват?... Да, нет. С Петькой, с внуком, мы же постоянно спорим. Ему в институте промыли мозги Солженицыным не хуже, чем мне Марксом в свое время. Но я хоть знаю, о чем думает мой внук. У него свои идеалы… неплохие идеалы, а уж нравятся они мне или нет – другой вопрос! ”- последняя мысль с трудом далась Петру Сергеевичу.
“… а когда наш спор переходит на крик, мой сын одергивает Петьку: “Ну ты же знаешь – наш дедушка – закоренелый коммунист, зачем ты с ним споришь и лезешь со всякими глупостями”. И столько в этой фразе унизительной снисходительности ко мне и равнодушия к моим, да не только к моим, но к Петькиным идеалам, что даже противно становится. Тьфу!”- очередной лист полетел в корзину.
“Ладно, им не интересны мои взгляды на жизнь, но что же они за родители, коли даже не знают, чем живут их дети. Младший так скоро себе свастику на плече наколет (если уже не сделал). А они будут сидеть у телевизора и причитать откуда в России столько неонацистов взялось… От верблюда, блять!”- корзина переполнилась, листы полетели на пол.
“О чем же они, вообще, задумываются? А… вот… недавно было сокращение. Петьку то выгнали сразу, вспылил парень. Сказал начальнику, что дед бы таких как он к стенке ставил. Слукавил, конечно. Сейчас не 37-ой. А вот в напарники к Ходорковкому, шить рукавицы, я б этих жлобов отправил с удовольствием. Коль не чувствуют перед людьми ответственности, пускай ощутят уголовную.
А сыну тогда не до Петьки было. Его самого сокращали. Помню, попросил меня тогда, с его начальством переговорить. А о чем мне с ними разговаривать? Я приехал, встретился с профсоюзным лидером, провел собрание коллектива, пригласил журналистов. Не успел после собрания бумаги собрать, как сын мне на ухо выдал: “Отец, ты больше не приезжай” Да с такой обидой сказал… Неужели он думал, что я к этим… да на поклон пойду?
Оказалось, пригрозили ему волчьим билетом. Так он сразу грехи бросился замаливать. Только не в церковь, а на ковер и вместо распятия задница начальника. Мол, давай троекратный поцелуй!
Видно, вправду говорят, что люди как свечи, либо горят, либо в жопе. Петька полыхнул тогда сильно. Осторожней надо быть, так и сгореть не долго. А сын… а сын до сих пор избавляет чужого дядю от геморроя…”- Петр Сергеевич достал последний чистый лист. Взял ручку, написал заголовок: “Потерянное поколение.”
“Потерянное поколение – это то которое, не смогло объяснить своим детям, что такое хорошо и что такое плохо; это те кому все равно; это те кто прячет глаза за газетами, чтобы не видеть; это те кто спит, чтобы не делать добра…”- мысли созрели, но под заголовком появилась лишь одна фраза: “Мои дети?!”
Петр Сергеевич встал. Его качнуло. Старая подруга – трость, выручила и в этот раз, помогла добраться до телефона…
* * *
К парадной подъехала скорая. Петра Сергеевича вынесли на носилках. Нет, не то, что вы подумали, просто инфаркт. Петр Сергеевич проживет еще 6 лет. За это время он, наконец-то, сдаст партбилет и станет чаще общаться со своими внуками. Только в конце жизни он по-настоящему поймет, что значит “строить светлое будущее”.
Комментарии