Рассказ

- Береги себя, не лезь под пули, дураков они любят…
Мать всхлипывала и причитала.
Боков затягивал рюкзак. Сейчас подъедет дежурная машина. Так обещал капитан.
Он за ним приедет специально, потому что Бокову цены нет. Он хороший подрывник.
Вот и засигналила полуторка.
Иван выглянул в окно, но рассматривать не стал.
Мать бросилась к нему.
Она была на голову ниже, и запах ее волос напомнил ему детство. Одну комнату, в которой происходили удивительные события. У мамы заболела голова, а Ваня не мог понять, как она, голова, может болеть? Что в ней больного? Или когда ему приносили обновку и он вдруг ощущал себя очень значимым человеком, ради кого неизвестный портной шил для него одежду, а сапожник, с кучей гвоздей в зубах приколачивал каблуки к его ботинкам…
- Я пойду, мне надо…
- Вот я тебе заклинание положила в карман. Каждое утро читай. Не стесняйся. Это материнский оберег. Бог знает, что такое мать…
- Хорошо. Я обязательно вернусь…
И он выскочил из дома.
Он предупредил мать, чтобы она не выходила. И она встала у окна, еле держась за подоконник. Силы изменяли ей, но она держалась за подоконник, внутренние створки ставень и не падала.
Один раз Бог миловал ее Ивана, только ранило его. Вот и побывка его закончилась.
Машина затарахтела и помчалась по булыжникам дороги.
Крестное знамение наложила мать вслед машине.

Капитан Воронов сидел вместе с шофером. Его плечо и часть головы Боков видел, оборачиваясь, в заднем оконце кабины. Сам Боков сначала держался за скамейку, но девушку, которая сидела рядом, все время бросало в стороны. Она не выдержала и крикнула:
- Ну, обними меня, так будет легче двоим!
Боков обнял ее. Но все равно держался свободной рукой за скамью из деревянной доски, положенной на деревянные скобы бортов. А у центра, прямо за кабиной, доска была отполированной от брюк, шинелей, шерстяных юбок.
Но время от времени машину подбрасывало, и Боков с сержантом Синицыной подпрыгивали, смеялись и еще плотнее прижимались друг к другу.
За городом дорога пошла по песчанику, и они расцепились и отодвинулись друг от друга, словно и не было это тряской близости. Тогда то Иван и узнал, что Таня Синицына едет с ним в одну и ту же командировку, что она радистка.
- А сколько тебе? – спросил Боков.
- 28.
- Что? Да на вид совсем девчонка, - не поверил подрывник.
- И на какой там вид? – язвительно спросила Таня.
- Ну, лицо, тело, ноги…
- Все рассмотрел?
- Даже наощупь оценил, - попытался показать себя удалым Боков.
- Ну и как, на ощупь?
- Девчонка…
- Тебе сколько годков, парень?
- 23.
- Понятно, рожавшую женщину не видел… Моему Петьке уже четыре года.
- А с кем он остался?
- С мамой, в Алексеевке.
- Ты деревенская?
- Похожа?
- Да нет, уж на язык больно свободна…
- Ой, как свободна! – усмехнулась Таня. – Я ведь такое им, языком, могу!
Но она запнулась и покраснела.
- Ты че?
- Да так. Мужа вспомнила.
- Он на фронте?
Таня не ответила, отвернулась. Ветер крутил выбившиеся из под пилотки русые «языки» волос. Машина свернула с большака в сосновый лес.
- Убили? – как-то неловко спросил Иван.
Таня, не поворачиваясь к нему, кивнула головой.
Замолчал и Иван. Так, не открывая рта, они сидели до полной остановки машины.
Капитан Воронов выскочил из кузова:
- Эй, молодые, приехали.
Боков и Таня огляделись: несколько шалашей по краям огромной поляны, да пепелище от костра.
- Это аэродром, - сказала Таня. – Нас бросают в тыл.
- Познакомились? - спросил капитан.
Оба воина кивнули головой.
- Ты, Боков, иди, собери для костра, - приказал капитан, – а мы с Таней и водителем помаракуем насчет ужина.

Самолет прилетел после полуночи. Но никто не спал. Капитан еще и еще раз проверял, насколько его подчиненные поняли приказ.
- Вам бы поспать, ребята. Ну, в полете немного прикорнете, до Ровно лететь не близко.
Так и получилось, под размеренный шум мотора они спали около часа. Затем раздался тревожный звук готовности к прыжку и засигналила красная лампочка.
Капитан уже не улыбался:
- Рядовой Боков, получите приказ взорвать дамбу под Богдашевым.
Иван вытянулся в струнку.
Капитан обратился к женщине:
- Сержант Синицына, вам немедленно доложить об операции. Рацию утопите в непромокаемом мешке в Устье. По оставленному вами условному знаку партизаны заберут рацию.
- Есть!
Капитан одобрительно кивнул головой и добавил мягким, почти просительным тоном:
- Сразу же уходите на восток. Вы семья, ищите родных. – Он посмотрел на свои часы. - Все, через минуту прыгаете.

Ночная мгла тотчас же обхватила выпрыгнувших из самолета, и он почти мгновенно исчез из их поля зрения. Только удаляющийся рокот двигателя.
Приземлились они удачно на небольшую поляну. Парашюты зарыли под большим деревом – те почти провалились в глубокую нору у его корней. Но у каждого была своя нелегкая ноша. Их рюкзаки были наполнены динамитом, в случае с Боковым, и рацией, которую несла Таня.
Это было, действительно, чудо, что они не повисли на деревьях и оказались в достаточно большом перелеске. Но Боков предпочел промолчать. Он думал о том, что надо уходить с места выброса как можно дальше. Если немцы засекли самолет, то поисковые группы или одна уже подняты на ноги.
Неожиданно они вышли на берег реки.
И снова везение, совсем недалеко от них была привязано лодка. Уже через десять минут они приближались к другому берегу, спрятали лодку в густых зарослях ивняка. Быстро причалили и, выскочив, побежали лесной полосой. Неожиданно их остановил лай овчарок. Это были поисковые собаки, но, слава Богу, на той стороне реки. Еще слышались крики людей. Отрывистые слова команды на немецком языке.
Наши бойцы вновь двинулись в путь.
Начало светать. Иван и Таня увидели небольшой дом с сильно прореженной изгородью из палок. Надо было решать идти дальше или переждать до ночи. Боков, как старший группы решил идти в дом.
Залаяла собака, затем она выскочила на дорогу между лесом и домом. Путники остановились. Собака замолчала. Но стоило только им снова двинуться, как животное зарычало. Неожиданно на крыльце дома появился человек. Это была женщина. Она приказала собаке уйти и подозвала путников.
В гостиной комнате было чисто, застлано половиками, но хозяйка попросила не снимать обувь.
- Мы ищем…- начал, было, Боков, но женщина остановила его взмахом руки.
- Поешьте. У меня пустые щи, но хлеба нет.
- У нас есть с собой, - сказала Таня.
Она вынула полный запас. Это была одна буханка.
- Еще есть тушонка.
- Оставьте себе. Я не признаю банки, - сказала женщина. – Ешьте, а потом вас надо будет спрятать. В лесу у меня есть погреб. Ближе к ночи я выведу вас.

Весь день Таня и Иван проспали в погребе. Здесь была широкая полка для хранения картофеля и молодые люди, прижавшись друг к другу, проспали часов шесть. Первой открыла глаза Таня и удивилась тому, что ей видно все. Не так отчетливо, но как будто она смотрела на окружающее через закопченное сажей стекло. Так виделся ей мир, когда в школе они смотрели на солнечное затмение.
Женщина лежала у стены, которая слегка светилась.
«Это какие-то грибки», - догадалась Таня.
Она хотела осторожно спуститься, но неожиданно Иван обхватил ее:
- Не торопись, у нас еще есть время…
- Что так? Приспичило?
- Да что ты! У меня никогда не было девушки, - прошептал парень.
- Правда?
- Да.
- Ты больной?
Рука Игоря была сильной. Ею Боков прижал к себе Таню:
- Хочу попробовать…
- Пирог пробуют, - возмутилась женщина, но почувствовала прикосновение к своей груди. Как быстро умудрился Боков пролезть к ней под гимнастерку…
- Ты мне понравилась…
- Как?
- А вот как!
Боков припал к ее губам.
«Да ладно, уж что там, - подумала женщина, - может, погибнем, ведь немцев полно со всех сторон. Пусть лучше свой, чем эти гады…»
Парень, действительно, был неопытен, но одним разом не успокоился, и уже в последующий, так завел Таню, что она оказалась на седьмом небе.
То, что произошло между ними в этом погребе, перевернуло их души. Уж какими только нежными словами стали они называть друг друга, какие только клятвы вырывались с их шепотом, каких только заверений не было между ними. Но, главное, говорил Ваня, надо закончить задание. Главное, говорила Таня, надо вырваться отсюда. Главное, говорили оба, это оказаться далеко-далеко отсюда!

Они справились с заданием, взорвав плотину. Они спаслись от погони, уходя почти тем же путем, что шли на задание. На обратном пути снова оказались в том же погребе. Но уже пробыли в нем около недели, пока немцы не излазили все уголки под Ровно.
Были схвачены тридцать два человека. Трое пытались бежать, и были расстреляны. Двое сознались, что они взорвали плотину. Но зачем они это сделали, не сказали. Они умерли от пыток. Остальные были отправлены в концлагеря.
Немцы взбесились от этой акции – вода затопила подземный бункер, что был построен ниже плотины. А что в нем такое было, даже самые высокопоставленные не ведали.
Не знали и Иван с Таней, зачем была взорвана плотина. Ну, выпустили воду в низину… Да и не до этих мыслей им было в то время. Тот погреб оказался настоящим раем. Это поняла и Марфа Никитична, хозяйка дома и погреба, когда пришла выпускать молодых на свободу.
Иван и Таня три дня уходили на восток. Они готовы были идти еще больше, лишь бы быть вместе. Их радовали те августовские дни, которые при солнце были жарки, а ночи теплы. Три скирды помнили о двух молодых людях, три поляны в лесополосах приютили их во время скитаний…
Вечером на четвертый день они вышли к передовым позициям Красной Армии. Уже легкий ветерок доносил из окопов русскую речь, а то и крики, а то и пенье под баян. Выстрелов не было слышно ни с одной стороны, словно в этот день соблюдалось какое-то Великое Перемирие.
Когда Боков взял на руки ослабевшую Таню и пошел в полный рост, то их заметили. И кто-то отчаянно крикнул:
- Стойте, там мины!
И взрывник Ваня успел заметить, как его нога коснулась черной «шляпки» противотанковой T.Mi. 42. Он знал, что ее немцы звали «грибом». Что она не страшна, если осторожно снять ногу…
Но в этот момент с немецкой стороны снайпер без особой наводки тихо толкнул Бокова вперед…
Взрыв был сильным. Но в этой смеси огня, неожиданного ваккума, исчезновения живых тел еще ярче, чем свет, вспыхнула мысль: «Мы вместе». И она погасла раньше, чем звук взрыва резанул солдат, сидящих в окопе.