( Окончание)                                                                                             
Как только Муромский закончил этот внутренний монолог со страстным призывом к Богу, его вновь отбросило  в темноту резко остановившейся электрички, и  он споткнулся о чью-то ногу. 
- Ой! 
Это был   нежный девичий голосок.
- Простите, - с готовностью повинился Муромский и  на ощупь присел.
- Да что же это такое? Каждый раз на этом участке под площадью выключается свет! – возмущался старческий мужской голос
Это уже было знакомо. Снова про войну, бомбы и крест…
- Здесь идет ремонт…- раздался спокойный голос   мужчины. – Я  работаю в метро  электриком. Сейчас включат.
Вспыхнул свет, электричка тронулась.
Слева от Дмитрия Борисовича сидела девушка. Она вздохнула, мельком взглянув на пассажира. 
Муромский поймал ее взгляд, и у него узнаваемо перехватило дыханье от спокойной и уверенной в себе красоты девушки. Она завораживала, притягивала.

…Димка заметил, что   девушка слегка шевелит губами. Ему стало  интересно: сможет ли он догадаться о том, что сейчас она читает?  Прикинул толщину прочитанных страниц. Примерно  пол сотни   Раскольников уже сделал свое дело:  убил старуху. И пока все складывается в его пользу: подозрение падает на Коха. Пора тому затравленно оглядываться и шарахаться от  каждого в форме пристава.
-Заметно, что шевелю губами?
Ее вопрос прозвучал   так неожиданно, что  Димка вздрогнул и покраснел, словно его застали за недостойным занятием. Он еще больше смутился, когда увидел, что  и  щеки  девушки прямо на глазах становились пунцовыми.
- Нет, - сказал Димка, не соображая, что же отрицает этим «нет»: что она не шевелит губами или, что он не обратил внимания на ее губы. - Я   пытаюсь узнать по вашим губам: Родиона уже вызвали в участок?
- По моим губам, – спросила  девушка, - вы такой специалист?
Димка  энергично закивал головой.

Они вместе сошли на станции. Не на Комсомольской площади, а проехали до конца линии, вернулись и вышли в Сокольниках.
К тетке в тот день Дмитрий не попал, но   через четыре месяца пригласил ее на свадьбу.

И ни разу ни в тот день, ни после,  Дмитрий не спросил: куда   направлялась Марина?

Через восемь с половиной  месяцев после свадьбы,  в один из приятных дней, когда Марина готовилась стать мамой, она призналась:
- Дим, а я ведь специально поехала рано утром в метро. Чтобы жениха найти. Когда ты споткнулся о мою ногу, я знала, что это ты!  Ты возник из НИЧЕГО! И я была   уверена, что мы обязательно  познакомимся.
И, опережая возражения, спросила:
- Не веришь?
- Не верю! Ты очень внимательно читала Достоевского. И губами шевелила.
- Я молилась, чтобы Бог не дал не заметить тебе меня.
- А если бы я все-таки упустил тебя? Мог зачитаться своей историей международного права, которая мне никогда  не пригодится   в жизни?
- Я не знаю, как сложилась бы моя жизнь, искренне ответила Марина. – Наверное, пропала бы без тебя…
- А моя - без тебя, солнышко мое…
Международное право очень даже пригодилось Муромскому.

 
Глава шестая. Разговор в Барвихе

- Валь, сон мне приснился странный и поганый…
- После того, как тебе позвонил Володя?
Борис Афанасьевич исподлобья взглянул на жену. Володя? На туалетном столике стоял  радиобудильник. 30 декабря. Через день этот Володя станет… Ну, ладно, чего раньше времени трезвонить!  Да и не Путин это звонил.
Тот, кто на президента мог выйти, никому не был известен, даже Вале. При разговоре президент называл его Володей, потому что  тот   был Вольдемаром. И к трубке прямой закодированной связи Борис Афанасьевич никому не дозволял подходить. За этой связью  стоял   созданный предшественником Вошина клуб анализа мировой обстановки (КАМО), финансируемый… Если бы коммунисты  узнали, кто подсказывал ходы российскому президенту, то им не понадобились тома документов, которые они собрали для импичмента их долбанного! 
Тут было другое... И даже не командюки эти, в генеральских погонах,  которые не досмотрели, как амашевские агитаторы сплотили средний состав армии. Подготовили письмо на имя Верховного главнокомандующего с требованием   добровольно уйти в отставку. Ультиматум   неприкрытого содержания: «На танке или под танком!» Но и это не то. Серьезнее было то, что в лице лидеров Запада он выглядел клоуном-неудачником. В одной из их газеток так и прорвалось о нем, как о престарелом члене политбюро.  Потом еще рассказы, как он в одних трусах ловил в Вашингтоне, рядом с их Белым домом такси. Это  прощальные  песни индейцев. Одним словом, на нем, как на перспективном лидере, с которым можно вести дела, поставили крест. Поэтому надо уходить с хорошей миной! Такое запоминается, такое оценится, да и пожить на старости дадут спокойно. Короче, надо отмазаться.
Ох этот сон! Борис Афанасьевич проснулся в холодном поту, будто он только что в подвале денатурку пил с каким-то вонючим бомжем. Они-то как раз и поспорили, почему Путин так долго в правительстве  держится? А он, Борис, хлоп собутыльника по колену! Тот и окочурился, напоровшись на осколок разбитой  бутылки.
- И, понима-а-ашь ли, бегу я из этого подвала. – Он удивился, что все-таки рассказывает, и криво улыбнулся, когда Валя всплеснула руками. – Выскакиваю, не знаю, в каком городе оказался…  Да ты присядь ко мне.
Супруга подошла к кровати мужа, потрогала ее. Непонятно, зачем? Может узнать, не жестко ли ему на ней? Села. Рада   посидеть рядом. Неожиданная с утра боль в спине  прошла, хотя еще позавчера хоть вой от боли! Но стиснула зубы.   Дочь обещала привезти какого-то заумного академика. Здесь пока другой нужен врач и не ей. Что-то Борис затеял… Выглядел он последнее время неважно. Но сегодня повеселел и даже решил сон пересказать. Хотя какой из него рассказчик: с одного на другое перескакивает? 
- Бегу по улицам, а за мной увязался какой-то пенсионер,  принципиально злющий. И похож, я тебе скажу, знашь на кого? Ну, чисто, шта наш Генеральный прокурор Муромский. А в голове у меня какая-то каша крутится про нашу с тобой жизнь. Да и не с тобой, вроде бы, а живу с другой женщиной. Слышь, как будто и  не было у нас того вечера в общежитии. Ну, помнишь, когда я египетского бальзама к тебе притащил? А, вспомнила, мать?
Валентина Сергеевна улыбнулась. Как же не помнить? Охальник, сгреб девку. А чего скрывать,  ждала она долго, когда он, наконец, решится.
Боль в спине не возвращалась.
Вспомнила, как ее ухажер в безудержно мальчишеском порыве в одежде прыгнул вниз головой в речку! Они поспорили, и она бросила подаренные им часы в воду. И надо же, он поймал их, когда они плавно оседали на дно. Вот это был  парень! Приятные воспоминания, но особой  радости не почувствовала. Ведь не просто так Борис завел разговор. Ох, не просто!
- …Будто у нас разладилось, - продолжал он, - все, и я ушел. А после совсем ты исчезла из моей жизни. Замуж вышла. А мне другая попалась. Ох, и та штучка! Она с моим первым секретарем обкома партии путалась. Тьфу, ты, с каким еще первым? Вот приснится же! А я третьим у него был и терпел! Ты понимашь, бля ее муха, терпел! Это я то, когда она мне рога наставляла!
Борис Афанасьевич даже привстал с кровати, лицо его налилось кровью, сейчас хватит удар.
Валентина Сергеевна подскочила к мужу.
- Постой, Борь, остынь, то же сон!
- Вот то-то, сон, язви его   душу! И я, пропитанный мочой и блевотиной, в подвале с алкашом денатуру глотал! Ты можешь себе представить?
- Могу…
Сказала   тихо, но уверенно.
И вздохнула, не отводя глаз, выдерживая взгляд мужа. Испытывающий, властный и недовольный.
Но  он улыбнулся и притянул к себе супругу:
- Ты права, мать. Ты меня  в президенты вывела!
- Да ладно тебе, - отмахнулась Валентина Сергеевна. Она хорошо знала мужа. Вчера вечером вынесла  припрятанную за тяжелыми шторами бутылку недопитого коньяка. Кто ему только приносит? Да и что за вопрос, сейчас каждый старается угодить. Только коммунисты импичментом грозятся. Однако слабы они  даже против одного Бори. Как он их разогнал, так и отойти не могут. Если бы только он не прикладывался. И где  она недоглядела? Вон разговорился, видно еще есть припрятанное...
И, как бы невзначай, приблизилась и потянула носом.
- Да трезвый я! Неужто с утра, как алкаш? – и с укоризной, -  эх, мать…
Валентина Сергеевна обескуражено всплеснула руками:
- А что дальше-то было?
- А, сон что ли? Бежал я через  вокзал на пути железнодорожные, а там стоит электричка. Я вскочил в нее и… проснулся. Вот и все. Хотя  осадок остался неприятным: прокурор  до конца за мной бежал. Похоже, тоже вскочил в ту электричку.
- Ладно, говори, что надумал, Боря? Я же вижу, что тебе тяжело страной воротить. Трудная она стала для тебя.
- То-то, - президент поднял вверх указательный палец и почему-то подумал, а есть ли у его Генерального прокурора этот палец на правой руке? Но мысль продолжил, - начали людишки отъедаться! В 90-м, помнишь, злые, голодные были  до правды!
- Насчет правды не скажу, - ответила раздумчиво супруга, - ее и сейчас не густо, а вот про еду скажу:  не все сейчас хорошо едят! И  ты это знаешь не хуже меня.
- Вот и не хочу больше…
И Ецков остановился. Он спустил ноги с кровати, шаря тапочки.
- Чего не хочешь-то, договаривай!
Но Борис Афанасьевич махнул рукой, как отрезал. Знакомый для Валентины Сергеевны жест. Известный. Значит,  решился, но на что. Не отойти ли от дел?

Глава седьма. В Кремле

Президент вызвал главу администрации. 
- На черный день есть, что у тебя, Семеныч?
У Вошина глаза округлились. Уже вроде хорошо  знал Хозяина, а нет-нет, да такое скажет! Он сделал непонимающее лицо.
«Мда,  - подумал Борис Афанасьевич, - школа! Хрен правду скажет».
- Вот что, Семеныч, гони завтра телевизионщиков сюда, поговорим.
- Все готово к новогоднему поздравлению, Борис Афанасьевич!  - бодро отрапортовал Вошин.
- Я не о том, другой его будет читать. Может на свой манер.
- Да как же так, как же? – платной плакальщицей закудахтал   профессор права.
Президент поморщился.
- Вызывай Путина сюда.
У Вошина понимающе заблестели глаза, но он изобразил страшное огорчение. Мол, что же творится на белом свете!
А еще доктор каких-то наук! Ецкову хотелось сплюнуть. Ладно, оставит он Вошина Путину, пусть тот поплюет! Но, ведь, умен и увертлив!
- Ладно, мать вашу, я сам позвоню! Через два часа придешь, пусть наши телевизионщики  готовы будут записывать!
Но сначала президент      позвонил Муромскому.
- Далеко ты?
- У себя, - проверещал в трубке изумленный голос.
- Ко мне подъедь. Без протокола, я охране скажу. Пройдешь, знашь, как.
И после позвонил Путину.

Муромский гадал, почему он так срочно понадобился Самому.   Душа ничего хорошего не подсказывала. Может, кто донес его, Муромского последнее изречение: «Гении делают революции, бездарям, копирующим гениев, остаются контрреволюции».    Давно уже с президентом они разошлись по разным  углам политического ринга. И в разных весовых категориях. Вот из своего угла Ецков  насупился при  упоминании имени Муромского и спросил рефери: «Как,  он еще прокуратурой верховодит?»
И, как говорил Михаил Сергеевич, процесс пошел. Да еще какой: с видеофильмом о, якобы, его развлечениях с девушками по вызову,  воем газетчиков и телеобозревателей! Уж как изгиляются!
Ладно, отобьемся! Но зачем он Папе понадобился такой опороченный, да еще  с утра?
Спал Дмитрий Борисович сегодня неважно. Гнался он во сне за каким-то бомжем. Как увидит лицо близко, так и не бомж, а вылитый Борис Афанасьевич! Добежали до электрички какой-то ярко освещенной. И скрылись по очереди. Взялся Дмитрий Борисович за поручень, оказалось, что во сне схватил трубку сотового телефона. Силился вспомнить, в каком это городе они бежали друг за другом? Да разве угадаешь?

Он собрался перед работой заехать в Сокольники. Тянуло его на ту скамейку, где первый раз они сидели с Мариной.   Вот она и в  прихожей показалась. Марина Павловна! Она уже принесла с кухни контейнер с завтраком. Никак не избавится от этой привычки! Как он начинал простым    опером, так и стал носить из дома Маринины «тормозки».
- Рина, ты же знаешь, это не к чему. У меня там весь «Аристон» забит жратвой! Девчонки на СВЧ подогреют…     
Осекся. Девчонки! Вот еще напасть! Сейчас спросит: «Не те ли, что из баньки?»
Но Марина Павловна подошла к нему вплотную. Положила руку на плечо, взглянула своими янтарными глазами, в которых появились темные крапинки. Чмокнула в щеку.
- Иди уж, девчонки! Тоже мне, дон Жуан!
Муромский обхватил ее и сжал в своих объятиях. Что-то хрустнуло.
- Раздавишь, медведь!
И они оба вспомнили, как он в электричке сорок лет назад чуть ли не сел ей на колени.
Они долго стояли обнявшись.
- Неужели ты смог бы меня променять на девок? – зашептала Марина Павловна.
- Какие девки, Рина? Я же без очков ничего не вижу!
Марина Павловна отстранилась и ударила маленьким кулачком в грудь мужа:
- Знаю я этот прием, с очками! Лгун несчастный!
И они рассмеялись.
Дмитрий Борисович решил не рассказывать супруге о сне, и… не заезжать в Сокольники. Парк и скамейка  уже сами побывали в его доме…

Президент, увидев Муромского, встал. Это было уже донельзя необычно! Не прощал Борис Афанасьевич никому свои обиды, не прощал своевольства. Не любил, когда соратников  «по танку» (так он называл своих друзей после крючковского, он там главный был, его руки(!)  путча) без его ведома дергали по допросам. Да и все такое пустое! Взятки, дома или дворцы за границей… Чем  и кого можно удивить? Есть деньги, пусть тратят, как хотят. Лишь бы из страны не тащили!
Президент вышел навстречу Муромскому и протянул руку. Дмитрий Борисович непроизвольно посмотрел на дальнее широкое окно: не покраснел ли там снег? А он, действительно, под утренними лучами как-то разноцветно заискрился.
Ецков перехватил взгляд:
- Садись, дурья твоя башка! Выпить то хоть принес?
Ну, совсем Дед на себя не похож. Наверное,  со вчерашнего «пикника» в своем кабинете еще отойти не может. И перепутал Муромского со Степашиным. Тот как бы и на дистанции, но под милостивым взглядом.
Но президент сам достал из своего шкафчика «Кристальную», особого разлива. Коньяк он специально держал дома за портьерой. Пусть Валентина думает, что он облагородился до французского напитка. Коньяк стаканами не пройдет. А здесь у него стаканы с подстаканниками.
Сам разлил, открыл салфетку с закуской: колбаса, ветчина, семга. Что хочешь, выбирай.
- Ты пошто за мной  гнался ночью, а Дмитрий. Шта я тебе сделал? Ладно, пей. Скажу за что, но позже.
Они выпили. Чуть прикусили, и оба - ветчины.
- Нам что, Борис Афанасьевич, один сон, выходит, приснился?
Муромский как-то сразу забыл обиды. Он видел, что и Самому не до прежних счетов.
- Бывает у людей так, Дима. Очень редко, но бывает. А знашь, к чему такое совпадение?
Борис Афанасьевич снова налил в стаканы. Но предлагать тост не стал.
Он обошел стол, сел рядом с Муромским.
- Почти догнал ты меня. А на мне кровь. Не по прямой вине, но есть. Вот она и мучает… Всю ночь ворочался. Ну, это   с одиннадцати часов. Сидел в кресле и под откровения этого телемудозвона Дореко заснул. Вот и начался этот сон. Проснулся в поту, посмотрел на часы, не прошло и пяти минут.  А после началась канитель. И курево не помогает, и чарка на ночь. Засну – проснусь. Проснусь и мысли в голову невеселые. А у тебя как?
- Меня совесть не мучит Борис Афанасьевич…
- Ишь ты, чистенький!
- Да нет, грехов немало на мне. А главный тот, что позволил демократии вашей подмять прокуратуру.
- Хочешь поругаться? – Ецков посмотрел на Муромского проницательно. Это в нем было. Он умел читать мысли людей. Он много чего умел… - Не выйдет. У меня сегодня особый день. Я всем все прощаю.
- Я слышал, что когда людям снятся одинаковые сны, - осторожно, словно сапер, вытаскивая взрыватель из мины под собой,  сказал Муромский, лицо его посерьезнело, словно он зачитывал обвинительное заключение на особом суде, - значит,  души этих людей летали вместе.
Ах ты, ну, и тайну же выдал ты прокурор!
- Пятнадцать минут? В обнимку? Твоя душа и моя? – сначала хохотнул, а затем свел свои губы в недоверчивую  улыбку президент. – Нет, друг,  здесь, при дневном свете всю жизнь мы летали вместе, а не подозревали. Ты, кстати,  как познакомился со своей женой?
Муромский вспыхнул, именно на измене жене его и пытаются сбросить. А какая там измена? Но все-таки взял себя в руки.
И вместо того, чтобы рассказать, как он познакомился с Мариной, он наклонился и что-то шепнул  главе государства.
- Правда,  что ль? А чего же они тогда с этой пленкой?
- Сейчас бы смогли застукать.
- Не понял? Виагру пьешь? Ха-ха-ха! Ну, сукин сын! Давай, еще по одной!  А то вон, слышу, Путин идет! Сынок...

Глава восьмая. Газетный репортаж

                           «Будни Самары», независимая газета, 31 декабря 1999 года.

          «УБИЙСТВО В ПОДВАЛЕ!
    ЗАГАДОЧНОЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЕ УБИЙЦЫ И ЕГО ПРЕСЛЕДОВАТЕЛЯ!»

Вчера, по сводкам областного управления внутренних дел, прошла информация о смерти гражданина Казанцева Петра Ивановича, 1940 года рождения, лица без постоянного места  жительства. Его труп  нашли в подвале дома 66-а по улице Никитинская в 23 часа 33 минуты. Предварительный осмотр тела умершего  показал, что он был убит (?) между 20 и 22 часами ударом в грудь  осколком разбитой бутылки из - под денатурата.
Наш корреспондент встретился со свидетелем происшествия М. Босякиным, работающим дворником в ЖКУ № 3 Железнодорожного района Самары. Вот диктофонная запись его рассказа,  которую мы даем без правки в силу необычайности самого случая:
«Это вот в микрофон говорить? Здорово! А, ну да, по существу. Так вот, в одиннадцать часов вечера прекратил идти снег. Чуть позже я вышел на улицу, чтобы посмотреть, сколько  его навалило и стоить ли позвать жену, чтобы убрать его у дома  утром? Это же снег(!), может начать падать в любой момент…
Так вот, на обратном пути в квартиру,   живу в этом же  доме на первом этаже, я обратил внимание на то, что дверь в подъезде, ведущая в подвал, мы не закрываем ее для сантехников, вечно там что-то капает и надо то открывать, то закрывать вентеля, приоткрыта и там горит  свет. Я взял лом, который у меня припрятан в простенке, (а что, бандюг сейчас много!) и спустился. Внизу я  увидел двух людей. Людьми их называть неприлично. Это  известные в нашей округе бомжи Клещ и Барон. Так вот, Клещ лежал на полу, вроде бы спал,   в дурацком положении, словно собирался подниматься, перед тем как заснуть, ну и отключился. Я сразу смекнул, а как же, вашу газету читаю от   начала до конца, что-то здесь что-то не то. Похоже, добомжился Клещ, каюк ему!
Кто такой Клещ? Голова! Раньше уважаемый человек был! Это же Петр Иванович, лектор. Про Вьетнам читал, когда там американцы напалм сбрасывали. Хороший был лектор, но спился. А че ему сейчас, про памперсы или прокладки  читать?
Ну, да, я не отвлекаюсь. А второй назывался Бароном. Вы тоже  не знаете его? Ну, как же, Барон он и есть Барон!   Борис Афанасьевич! Я его помню, когда он был секретарем обкома партии. Какой партии? Да ты что, милок, тогда была одна партия – партия коммунистов!
Что-то не сложилось у него   с Куравьевым… Кто такой? Да тебе, сколько годов, милый? Это ж наш бывший первый секретарь! Ну,  которого поперли. У нас завсегда гордые люди жили! Вон  в самого  Хрущева кидали гнилыми помидорами! Так он нам надолго урезал  снабжение, сволочь! Ой, извините. Заговорился. Что говорите? Фамилия Барона?  А зачем фамилия, он хорош был со своим именем! Ецков его фамилия! Что, совпадает полностью, с инициалами с фамилией нашего президента? Серьезно? Вот не думал. Ох, блин, надо своей швабре об этом сказать! Так вон, в Америке, сколько там всяких Смитов, Джоржей, Джейков, Биллов! Совпадают тоже! И  всем по хрену!
Спал этот Барон. А запах от него, как от параши в камере! Ладно, думаю, пусть пока поспит, сбегаю я за своим соседом, он надо мной живет. Бывший прокурор. Он знает, что и как. Привел. Ах, да,  Муромский Дмитрий Борисович. Знаете? Надо же! Он осмотрел труп. А Клещ, точно,  трупом был. Разбудил Барона, ты, мол, убил своего  кореша дорогого? Тот – в отказку!
Ну, отказываться стал. Что? А речь? Речь у меня еще та, стирать пленку не захочите! Может, и по радио меня передадите? А  гонорар большой дают там?
Ну, так вот, говорит мне Муромский: «Ты, Михаил Васильевич, ноги в руки, и беги в кочегарку, она рядом, там телефон, параллельный с домоуправлением, позвони  по 02, вызывай милицию! Сошлешься на меня, скажи, что здесь  обнаружен  труп человека!»
Ну,  я и побежал. А вернулся, никого, кроме Клеща, в подвале не оказалось. Выскочил, по свежему  снегу следы  вели через улицу. Когда приехала милиция, собаку пустили. Побежала в сторону вокзала!
А что, у меня пока все. Так оно и было! Но там же…»
                      
                                  Что было «там же»?

Здесь и начинается самая загадочная часть всего происшедшего. Мистика просто! Исчезли и бомж Барон, и следователь прокуратуры в отставке Д. Муромский! Собака, как рассказал нам один из оперативной группы, он попросил не называть его фамилии, уткнулась в забор кабельного завода. Точнее, что самое поразительное, она добежала до рельсов подъездных путей и резко остановилась. Ее шерсть встала дыбом и она завыла. Собака обезумела, учуяв что-то неладное, потустороннее, настолько, что она стала бросаться на людей, и  ее пришлось пристрелить!
И еще одно, каждый знает у нас  скандально известного Генерального прокурора Дмитрия Муромского! Так выходит, что следователь из прокуратуры, тоже оказался его двойником! Вы запомнили его отчество? Тоже Борисович. Наш корреспондент побывал на квартире прокурора и принес в редакцию домашнюю фотографию самарского Муромского. На обороте написано: «Дима и Виолетта. 1961 год, Куйбышев». Женщина на фотографии присутствует, а вместо ее мужа – белое пятно!» Мы подняли архивы газет. В «Волжской коммуне» обнаружили несколько снимков. Один с подписью: «НА  СНИМКЕ: Борис Афанасьевич Ецков на открытии станции метрополитена». Но вместо секретаря обкома партии – белое пятно, словно оно выведено каким-то химическим составом. И это белое пятно  разрезает ленточку перед входом на станцию Гагаринская.
Ты что-нибудь, понимаешь, дорогой читатель? Мы тоже не можем пока разобраться в этом случае. На его расследование брошены лучшие сотрудники редакции. Читайте завтрашний номер нашей газеты! Мы расскажем подробности об  исчезновении бомжа и бывшего прокурора.  Никита БУЯНОВ».

Но этот номер газеты так и не увидел свет. Один из оттисков не вышедшего номера одно время  хранился у выпускающего редакции Степы Хрунова, который  дает его читать только очень близким и друзьям. За доллары. Но набрал он их немного, потому что Степа скоропостижно умер.  С ним случился сердечный удар. Автор статьи Никита Буянов, фотокорреспондент Маша Капустенкова каким-то странным образом забыли о репортаже с улицы Никитинская. Редактор Вениамин Петрович Лопунов вскоре вышел на пенсию. Да и вообще газета каким-то образом быстро сникла, и вскоре ее купило ОАО «Гермес», которая назвала ее просто «Буднями авторынка», с рекламой автомашин.
Но какими бы ни были силы, пытавшиеся скрыть это небольшое происшествие в большом, но провинциальном городе, слухи  о двойниках Президента России и Генерального прокурора еще погуляли, но особой веры в народе им не было.

Глава девятая. Бестселлер

Однако   на «старый» Новый год в  Самарском обществе  уфологов «НЛО» собралось экстренное заседание. Один из молодых осмотрщиков, работающий в пункте технического осмотра вагонов, напротив   которого возникла загадочная электричка, страстный любитель фантастики и детективов, некто Папиросов, сделал доклад. В нем он утверждал, что ночью из окна дежурной комнаты видел огромное темное пятно, расползшееся по забору кабельного завода. Его это заинтересовало. Папиросов хотел выйти из помещения и посмотреть на это  мерцающее пятно. Но здесь его внимание привлек мужчина, который  бросился в это пятно и исчез. Буквально через небольшой промежуток времени – это было около минуты, а может, меньше, в пятне исчез второй мужчина, который, похоже, бежал за первым. Это было так неожиданно и странно, что осмотрщик остолбенел. А когда пришел в себя, то увидел, что пятно исчезло. Он, осмотрщик, приблизился к забору, то обратил внимание на рельсы «багажной» ветки. В некоторых местах они были с черными вмятинами, словно там стоял очень тяжелый состав, и его колеса были раскалены почти до температуры плавления металла. Но Папиросову стало  плохо, и он поспешил уйти с этого места. Однако он вскоре вернулся с рамкой, которую он всегда носил с собой, измеряя энергетику различных помещений. Осмотрщик после смены ходил по квартирам   и советовал хозяевам размещать мебель в соответствии с «плохими» и «хорошими» местами. Это была подработка. Обычно, Папиросов сначала заглядывал в почтовые ящики. Подписчицы «Водолея», в котором рассказывалось о  всяких потусторонних явлениях, встречали его настороженно, иные долго разглядывали его в «глазки», но, увидев работу рамки, оттаивали и безропотно следовали советам переставить мебель так, чтобы энергетика хозяйки не страдала. А над рельсами у кабельного завода рамка просто взбесилась. Она завертелась волчком! Папиросов, искусно владевший этим несложным прибором, регулируя вращение едва заметными наклонами и кручением нити, обомлел. Это была настоящая аномалия! Но здесь снова на него напал приступ тошноты, виски стянуло невидимым обручем, и он понял, что оставаться здесь долго опасно.
Это было в ночь на 31 декабря. Ранним утром сюда приехала милиция. И Папиросов, еще не сдав смену,  видел в окна дежурки, как  взбесилась овчарка проводника из милиции, и стала кидаться на своего хозяина. Ее тут же пристрелили.
Выслушав сообщение осмотрщика, председатель общества Федор Шмыгунов пришел в необыкновенное возбуждение. Оно было настолько заразительным, что в тот же вечер самарские уфологи составили описание происшедшего со слов Папиросова и отправили информацию в Москву, во Всероссийское общество уфологов. А после выпили шампанского. Сначала шампанского.
В Москве этим случаем заинтересовались и попросили по интернету своих американских коллег помочь определить     классификацию события. Ведь это был тот период, когда многие российские специалисты чувствовали  себя не совсем уверенно, а уж тем более во время сенсационных открытий, и обязательно (это считалось признаком хорошего вкуса) советовались по поводу и без повода со своими заокеанскими друзьями.
Боб Смит и Эль за Мичиган, сопредседатели  правления американского общества уфологов, сдвинутые по фазе от встречи в 1949 году, в пустыне штата Невада, с инопланетянами, так же пришли в неописуемое возбуждение. Они позвонили, было, в журнал «Энтерпрайз», но там их не поняли, посчитав их сообщение неудачной предновогодней шуткой. Сожители-сопредседатели с полувековым стажем в общей постели переглянулись и сели писать фантастический рассказ о блуждающем электропоезде в Германии.  Их книга стала бестселлером  предпоследнего года уходящего века.

Самара, 2001-2009 г. г.