«Кирилл Ковальджи — поэт, прозаик, критик, переводчик. Родился в Бессарабии в 1930 году. Автор многих книг. Живёт в Москве…»

Когда в свежем выпуске современного журнала перечитываешь такую биографию долго живущего поэта, стыдишься своего младенческого многословия о себе любимом. Давно замечено: чем больше и значительнее поэт, тем короче о нём биографические справки литературных изданий. Эту цитату для пролога я выудил в последнем выпуске журнала «Дети РА».

Впрочем, сам поэт написал о себе гораздо больше и точнее:

«Я никогда не старался делать карьеру. Ни служебную, ни литературную. Работу мне всегда предлагали, я её не искал. А с поэтическими знаменитостями не заводил полезных знакомств, — что было, то делалось само собой. Заслуга ли это? Что мной руководило? Кроме всяких приятных объяснений, есть и одно не очень похвальное: избалованность. Я с детства привык, что меня любят, ценят, восхищаются моими способностями. Привычка распространилась и на взрослую жизнь, я верил (порой подсознательно), что моё от меня никуда не уйдёт, верней — моё ко мне само придёт. Рано или поздно. В общих чертах так оно и вышло, хотя моё имя не попадало (и не попадет) в так называемый мейнстрим. Нормальным людям мои книги нравятся, зато многие профессиональные критики, хоть и свыклись с моим присутствием в литературе, «чувствуют», что мои новые сочинения можно не читать, я не делаю погоды. Например, Аннинский, Рассадин (которым я дарил книги), не говоря уже о молодых волчатах (которым я книги не дарил). С другой стороны — среди «поклонников» бывали курьёзы: публично называли меня «великим поэтом»…»

Ковальджи словоохотлив и в разговоре порой любит пококетничать, но его устное слово не случайно, оно отточено долгими годами литературной работы и на бумаге, и в устной речи…Это ощущается во всём. Мы сидели за одним столом в братском ресторане с известными поэтами современности. Любителей поговорить было гораздо больше, чем отпущенного нам для разговора времени, но Кирилл Владимирович не педалируя, не делая акцента на старшинство, умело вставлял мини главки своей жизни в нужном месте, в нужное время, когда все затихали и были настроены только внимательно выслушать другого. И эта редкая среди поэтов и удивительная способность известного писателя никого не перебить, никому не навредить даже словом, жестом, мимикой, меня очаровала…

Он мне нравился всё больше и больше. Хотя первое утреннее рукопожатие неловкого знакомства было сдержанным и не предвещало теплоты продолжения встречи в течение дня. Застигнутый врасплох, Кирилл Владимирович уклонился от разговора с ранним гостем. Он был маленький, уютный, сдержанный, хотя в его интервью, которые я читал прежде, рисовался образ задиристого забияки, и это начитанное не совпадало с реальным столкновением с действующим поэтом. Я давно хотел с ним познакомиться. И никогда не предполагал, что это произойдёт в моём родном Братске, куда Кирилл Владимирович завернул с командой на финише Байкальского фестиваля поэзии в 2006 году.

И вот мы общались целый день – от утреннего рукопожатия до ужина, после совместного выступления в братском драмтеатре. Я – задавал вопросы (мало), слушал стихи (ой, как мало), прислушивался к его опыту литературной жизни (тут и вовсе образовался голод). А ещё раньше влюбился в его тексты, порой очень простые, но такие ёмкие своим внутренним содержанием точности первоосновы слова. И расстались мы, обменявшись книжками. Он мне подарил последнюю – толстую, наполненную текстами своей жизни, а я протянул тоненькую, которую можно осилить за пять минут. Впрочем, не знаю – нашёл ли поэт эти пять минут? Многое из подаренного поэтами в поездках по стране, осталось непрочитанным в его библиотеке, признаётся он. И я не обижаюсь, надеясь, что его библиотека не простая, и кто-то когда-то разберёт эти книги и, может быть, наткнется на мою маленькую…
Он уехал в Москву, а я остался в Братске читать его прозу и стихи, подчеркивая в книге очаровавшие меня страницы. В этом постоянно читающем состоянии нахожусь и по сей день…Великий ли Ковальджи поэт, я пока не знаю… Но Кирилл Владимирович каждый день отвечает на мои вопросы, на которые я сам пока не находил ответов ни в душе, ни в своих стихах…