"Хотели бы вы сходить со мной на "Сумерки"?" - спросила она меня. Я задумался. Пожалуй, да. Я уже давно заметил одну странную вещь, суть которой можно выразить тремя словами: подобное стремится к подобному. Странно, но Эстер любила смотреть фильмы, которые какими-то гранями отражали ее реальность. Вампиры и молодые девушки органично вписывались в этот мир. Я еще несколько раз поймал себя на мысли, что так не бывает. Настолько этот фильм был частью ее реальности. Но откуда она могла знать об этом, если никогда его не видела?

"Наверное она живет в своем мире... - успокоил я сам себя, - и я касаюсь своими чувствами лишь края этого мира. Вернее, даже не края, я только его тени. Ведь миры не соприкасаются никогда - они просто не могут соприкасаться. Они могут лишь скользить рядом, совсем близко, у края собственной тени. Мягкое прикосновение чужой реальности... каждый понимает это, кто способен понимать, что такое иные реальности, кто вообще способен понимать, что мир соткан из множества причудливых реальностей.

Поздно вечером я возвращался на автобусе домой из Череповца. Командировка была удачной... мне удалось неплохо отдохнуть в гостинице "Ленинград", и вообще я был доволен поездкой. Зимние сумерки - нет ничего прекраснее для меня. За окном тянулись бесконечные унылые равнины и перелески, тени скользили в пустоте почти у кромки моих чувств. Сумерки сгущались быстро, и скоро опустилась ночь. Я подумал о своей последней поездке в Нюксеницу... забавно все получилось. Наверное, мой голос после бутылки коньяка был не очень приятным, но позвонить мне тогда захотелось до невозможности. Зачем? Просто, чтобы прикоснуться к иному миру. К миру, который где-то рядом, но так и не стал для меня реальностью. Проникновение чужой реальности в обычный мир - это и есть то необыкновенное, с чем я сталкиваюсь повсеместно.

"Сумерки... - снова подумал я. - Сумерки сгущаются над миром. Будущее теперь уже не кажется мне таким ясным и безоблачным, как прежде. Я уже не знаю, что ждет меня этой долгой зимней ночью, которая незаметно вступает в свой права. И все же... я люблю это время. Время смерти и тишины, из которой постепенно возродится новая жизнь, и жизнь эта будет совершенно иной, чем прежняя..."

(из дневника)