Серенькая машина проехала мимо Максима, куда-то покатилась по своим адресам, и никто на нее не посмотрел, и никто ничего не подумал, и всех это устраивало. Максимчик же пошел дальше, провожая под ногами поблеклую листву, рассеяно лазя зрачками по сырому асфальту и загнивающей траве. За каждым желтым деревом возникало еще такое же, с тем же осенним настроением, темными костлявыми ветками, облезлой кроной и застывшей тишиной предзимнего ожидания. Небо еще крепилось, борясь с тусклой тоской, но и оно уже как-то понуро поглядывало вниз, и было заметно, что все меньше и меньше надежды остается в его глазах. Та надежда таяла вместе с лицами прохожих, а у кого-то начинала капать с носа, обрекая человека на сопливые подвиги в натопленной душной комнате, посреди надвигающихся мертвых снегов и соседских притихших квартир. Максим бодро топал куда-то вперед, его несколько длинные волосы приятно ласкали лицо, обдуваемые еще теплым ветром, но в целом было довольно морозно, иной одел бы шапку, но Максим считал, что волос по плечи ему будет вполне достаточно. Вдруг позади послышались чьи-то твердые шаги, Максимушка порой бывало нервничал и тут тоже немного труханул. Он резко обернулся, поймал равнодушный взгляд преследователя и недовольно отвернулся обратно. «Делает вид, что ему все равно, а сам не догоняет и не отстает, думает я совсем идиот, и кого только нет в этом придурковатом городе». Навстречу шла девушка, весьма миленькая и как сказали бы в былые временна: прехорошенькая. Выразительные брови ее были жестко сомкнуты, губы отчасти поджаты, а красивые глаза стремились куда-то строго вперед, по расшатанным рельсам перспективы стараясь перевалить за иллюзорный горизонт. Шла она как-то упрямо и бесповоротно, как будто специально решив никого не замечать. С подобными почти непроницаемыми лицами ходило полгорода, но все же Максим обратил на нее внимание. «И зачем строить такую рожу? будто весь свет не мил.. так, пожалуй, проще лазить по надоевшим маршрутам, но не от большого ума видать.. Да, заманчиво это: спрятаться в свою гордость, закутаться в нее с головой и свысока скашивать глаза, и то неторопливо, как бы лениво поглядывая, так для порядка, а не потому что скучно и жутко одиноко в своем липком неуютном мешке». Парень, что шел позади, тоже посмотрел на изящную замкнутую девушку с напряженным лицом. «Что-то случилось!- с неожиданным интересом подумал он,- что-то произошло. Что? Проблемы на работе? в институте? с близкими что-нибудь стряслось? Ребенок тяжело болеет? младший брат? мать, отец?». Парень невольно заерзал на ходу, и его лицо также стало озабоченно-напряженным. Подобное сочувствие редко встретишь, но чем глубже бывает симпатия молодого сердца, тем у него упорней возникает желание разгадывать загадки незнакомых, но миловидных девушек, с их проблемами, чувствами и переживаниями. Тем временем, прелестное существо с поджатыми губами подумало: «через месяц свадьба, родители счастливы… голова безжалостно болит, все же все очень удачно складывается, через месяц начнется совсем другая, еще более счастливая жизнь»! Девушка мелькнула на встречном курсе и скрылась где-то за левым плечом Максима. Тот занервничал опять, шаги за спиной методично поигрывали на его нервах и как бы невзначай он бросил еще взгляд назад. «Ишь привязался тупица подворотняя, знаю я таких, на улице ноль почти, а он с короткими волосами без шапки, «крутой»… от такого полудурка всякого можно ожидать, мозгов то у него все равно не имеется». Парень, что шел позади, поглядывая вперед, от скуки размышлял: «он думает, что его волосенки его спасут? В такой холод? Чудак! Сам как на зло шапку забыл, еще не хватало, чтоб ухо надуло». Максим между тем проходил мимо потемневшего от постоянных дождей дерева, на нем сидела мокрая недовольная ворона, посмотрев на человека с длинноватыми волосами, она задумалась: «Зачем же строить такую рожу, как будто весь свет не мил»?