Публикую по просьбе автора, Александры Павловской (Sasha Tverskay).
Господа! Большая ппросьба, высказаться о впечатлениях. По возможности откровенно и объективно. Для автора это чрезвычайно важно. Заранее благодарен.
Дом.
Дом, лестницы, пустые подъезды все такое до боли знакомое, но не мое, потому что пережила и сейчас нет этого.
Дом высокий, серый и стены в подъезде серо-зеленые. И где-то там повыше есть квартира, там обыкновенная обстановка и обои тоже простые и это где-то 1998 или другой год. В эту квартиру приходит и утро и ночь. Там есть жизнь и была судьба, и атмосфера там провинциального города. Была дружба, отношения, любовь. Сейчас там тоже все есть, но я не реальный участник событий, я только чувствую, ощущаю.
Больно.
Когда находишься в этом доме, в этой квартире, понимаешь, что это все твое, это все с тобой – расставаться страшно.
Это дом и квартира как прошлое, как что-то ушедшее, что ушло, но не до конца. Потому что постоянно живет в тебе и пульсирует.
Есть непреодолимое желание быть связанной с судьбой этой квартиры, стать участником ее и этого человека.
Там все кадры проходят по фотографиям, и издают черно-белый свет. Почему в моем сознании так часто всплывает этот дом и эта квартира?
Я не знаю ни улицы, номера дома, ни квартиры, я знаю только, что смогу найти этот дом по ощущениям его вида. Этот дом в Уфе? Он не отпускает меня, мне просто необходимо найти его.
Хотя я наверняка не могу быть уверенной в каком городе этот дом. Я могу ошибиться.
Этот дом, большой дом большого города. И не надо обманываться, его просто надо найти. Но жить в нем мне будет никак не возможно, я только могу туда возвращаться.
Главное это комната и кухня еще, и стены коридора. Но подниматься в эту квартиру надо не на лифте, а по лестнице. Пусть в таком доме и присутствует лифт, но его присутствие только ощущается, но никак не действует. Это не объяснить, просто надо, просто надо подниматься по лестнице и не по другому, для этого даже можно написать правило: ТОЛЬКО ПО ЛЕСТНИЦЕ! Мне необходимо в этот дом. Необходимо подняться по лестнице в эту квартиру.
Мне необходимо в этот дом. Необходимо подняться по лестнице в эту квартиру.
Просто, как безумие надо найти. Это не жизнь, это судьба и душа одного человека, в одной квартире одного дома. Я очень остро ощущаю присутствие всего этого во мне.
Я уже не боюсь. Я могу спокойно искать этот дом. Хотя немного страшно. Но это уже не боязнь, это намного легче.
Это большое чудо и счастье понять, что есть ощущения и мысли об этом и ведь это не приобретенное, это данность. И это отдельно от реальности.
Я в первый раз пишу об этом, поэтому мысли и ощущения идут не в строгом порядке. Хотя, что может быть в строгом порядке, скорее только день и ночь.
Квартира.
Номер двери, ведущую в квартиру, не знаком. Его стерло былыми жизням былыми людьми, всем былым, что было давно.
Одна комната, один коридор, одна кухня, один туалет, одна ванна. В прихожей со стен сорваны обои, ожидании ремонта – банально. Газеты и штукатурка. Мебель, она не имеет значения, так просто стоит какой-то шкаф с полками и зеркалом. Это не мрачная прихожая, доля света безусловно есть. Свет исходит из комнаты и попадает в прихожую.
Вот так вот, стоя в прихожей, прислонившись лицом и ладонями к стене, отдыхаешь и переживаешь что-то свое. Еще так можно стоять и думать и собирать все свои мысли воедино. Все это черно-сизым светом. Да, снова по фотографиям, но уже это не черно-белое, это черно-сизое, с легкой синевой.
Захожу в эту квартиру, в прихожую и в углу опускаюсь на пол по стене.
Комната.
Окно. Окно, как выход навсегда, как спасение и созерцание. Обои в неприглядный и обыденный цветочек. Разложенный диван. Стол и кружка остывшего чая. А еще есть шкаф с книгами и стулья с одеждой. На окне легкая тюль – днем, тяжелые шторы – ночью. Можно сидеть на подоконнике и долго курить.
Там, что-то произошло и происходит каждый день. Возможно судьба и возможно жизнь. Атмосфера города определенная, так же как и атмосфера дома, и квартиры.
Солнце заходит в эту квартиру через шторы и тюль, и так светло и тепло становится сразу, но главное не нарушить пространства, надо только следить за всем находясь в прихожей у стены или у двери. В этой квартире не бывает ночи только утро или поздний вечер, практически ночь, но еще не совсем.
Только одна судьба, только одного человека.
Она.
Она приходит сюда каждый вечер, она теперь живет одна. Она работает преподавателем в институте, ей нет еще 30, но как, зовут ее, я не знаю, и не помню пока. Нет это все позже, она сейчас еще учится только, ей нет еще 25. она еще переживает свою молодость, еще с друзьями. Только дома она в одиночестве, а потом и совсем будет жить воспоминаниями. Она приходит домой и надолго теряется в коридоре, просто переводя дух, просто размышляя о прошедшем, дома у нее все замирает и останавливается. Все воспоминания, прокручивая в голове на часах проходит время прежде, чем она встанет и прейдет дальше в комнату. Где-то капает вода, где-то последний луч уходящего солнца ползет по плинтусу, где-то просто в противоположном углу от нее пустота, а где-то живут соседи и их присутствие ощущается посредствам голоса. Где-то еще что-то. А она сидит и смотрит и только ветер по ее волосам создает движение, и только луч солнца передвигается вперед. Вперед навсегда – в никуда.
Скоро надо будет включать свет, но пока еще можно не только проследить солнечный луч, но и погреть лицо, потому что потом придется только руками тянуться до лампочки на потолке пытаться поймать этот электрический свет. Это глупо, но зато такие красивые тени от света от рук, и так завораживает. Только боль в глазах, но очень зато красиво. И только никогда не дотянуться, и не поймать этот свет, и только всегда тянуться до него закрываться и прятаться от него. И вся защита это только руки. Нельзя только засматриваться, нужно обязательно знать, когда остановиться, чтоб совсем не уйти и не потеряться.
… Она так мило и медленно умеет умирать, так красиво… так жестоко и нежно. Под верхний свет одинокой лампочки, ловя единственные тени от рук, она сумеет замереть и не вздохнуть. Она проследит последний луч уходящего солнца, пока еще электрический свет не разорвет воздушное пространство и не ударит своей электрической силой по безмятежности живого света. Сидя где-то в углу темного коридора, глазами по лучу света, ловя тени от рук, мысли и взгляд наедине собой, неподвижно и так медленно-зачаровано. Она поднимет ладонь на уровень глаз и попытается прочесть все религии мира, пропуская только родное. Пусть музыка возникает не только в ее голове, но в стенах этого дома, этой квартиры.
Еще немного и шаг к окну замедлит ход одинокой и несравненной жизни. Всем силуэтом, во все глаза уже у окна, где вечность непомерно огромная, где нет движений на лице, взгляд в одно мерцание света за окном, взгляд в голоса и движения за этим стеклом. Она простоит еще мгновение длиною в несколько минут, она еще с умеет поймать и пережить все ощущения улицы. Протянув руку, она сможет коснуться света и впасть в темноту вечернего живого. Уходя в себя, она не забудет все живое на Земле, она просто переживет еще один час в этом дне, просто переживет вот так вот стоя у окна, стоя лицом на свет, не роняя головы. Холод стекла оборвет теплоту лица и заставит одуматься голову.
И день покинет вечер. И снова в некуда глаза уйдут, оборвав неподвижность. Солнце покинет город. Она, просто закрыв глаза, будет смотреть на свое отражение в стекле. Длинное темное пальто в пол, просто так надетое на голое тело, впрочем, как обычно, что бы было видно белую кожу на шее, длинные рукава, скрывающие практически все кисти рук, немногое надето еще, что темнее цветом и что умеет скрывать и открывать белую кожу тела. Может не стоит срывать цветок с окна, но он ярок и мешает темноте. Она накроет его ладонью, и широкий рукав темного пальто упадет на землю, объединив жизнь живой земли и ткань, воедино. Зачем она не сводит глаз с движений улиц, для чего все продолжается многие дни подряд.
И этот город, и этот дом и эта квартира.
Она начертит ладонью на стекле все ощущения от мертвого стекла, а ткань рукава сотрет за этим все дороги цвета. Ей хочется молчать, а кажется, что говорит она много во все эти мгновения, но звука нет. Нет звука голоса, нет звука глаз, нет звука дыхания и даже стекло ничего не говорит. Дым и дождь за ее широкой спиной заполнят пространство от спины и до окна. И только темный силуэт в пальто останется.
Что же такое творится, что происходит. Она возьмет тот самый убитый цветок, источник ненужного света, положит его на ладонь и согреет его дыханием. Он зацветет, он попытается ожить, он что-то попытается и больше не воскреснет. Лентой цвета шоколада с горечью, она обернет ладонь, что бы привязать к себе убитое.
И больше ничего.
Такие слезы и порывы вздоха, Боже какие отчаянья, какое невезение. Такая боль с ресниц. Она, наверно мерзнет, она переживает этот вечер вперед, чем идут часы, она спешит, она же ведь успевает.
Темно, совсем-совсем темно, глаза не видят, горький шоколад не пропускает света. Ее ладони закроют все лицу и крепко прижмутся в страхе. ВНИЗ. Но горький шоколад не пропускает света. Дым найдет преграду для себя. Дождь разобьется и превратится в звуки ожиданий. Но зачем. Но почему. Зачем сейчас. Зачем, когда совсем одна, когда совсем уже бежит, когда так многое готово жить. Для чего это. Это разрушение тишины. Зачем эта невесомость звука. Звонок уже сказал обсалютно все. Пришли. Наверно ненадолго, но кто знает, сколько шагов удастся не сделать, тогда все произойдет намного скорее.
Глаза. Такие знакомые и такие пушистые ресницы ощущаются в ладонях. А говорят, там что-то происходит, там ждут. И правда надеются, что войны не будет. Там суета.– /А давай мы пойдет. Я налью воды, и мы просто посидим, попьем и поговорим. Ты мне все расскажешь. /- Она говорит все так легко, так по особенному. – /Как хочешь. Только я все равно уйду. Какая разница для чего оставаться. Я просто не увижу ничего./ Но она позовет - /Пойдем, пойдем, ну пойдем же./ – Она все будет это говорить. И звать глазами и рукой. Своим молчанием она многое расскажет Я, они так давно знакомы и работы их одни и те же.- /У тебя так темно. Хотя ты права к ночи свет не нужен, улицы красивы в естественном только. Да полное очарование./ – И подумает и проговорит Я. Они пройдут своим маршрутом небольшое расстояние от коридора до кухни и стола, до стульев. – /Ты протяни, руки в ночь и тогда ты будешь понимать, что делаешь, и где идешь. Ну, так всегда делают люди. Ну, смелее тут недалеко и ты все знаешь. Я ведь ничего не меняла здесь. Все по-прежнему. Все на своем./ – Она так убедительна. Не стихнет боль, и не пропустит свет лента на руке, слишком быстро оборвется дорога в замкнутом пространстве стен с газетами и обоями в цветочек. Так скоро можно преодолевать только хоть немного знакомое пространство, ведь и это тоже бывает у людей. Но не мгновение, ни скорость, ни шаги не ускорят путь, только голос погонит вперед. А они вдвоем побудут молча. Они остановятся и промолчат, ненужные слова не произносят на воздух. Можно и совсем не говорить, можно слушать друг друга, можно тайно слушать движения другого, можно, можно, можно, можно все можно и только можно. Быть может, вспышка яркого света должна нарушить тишину, но к чему свет, он только сильно помешает и дикого сможет испугать. Вот и кухня, стекло огромного окна, легкая дымка, полумрак и силуэты – все по прежнему, все как и раньше, как сотни лет назад. / Ты сядешь? / Предложит Она. /Не думаю, что хочу задерживаться так на долго./ Она понимающе покачает головой. Просто посмотрит глаза в глаза и уронит ресницы и все так понятно, все так ясно. / Что ты хочешь? Ты понимаешь, что сегодня никакого разговора не состоится и не произойдет. Я не знаю, что тебе показать. Прости, я не знаю./ Она отведет глаза, говоря, и погрузится во все свое. /Мне уйти?/ /Да./ Захочет она и скажет.
Дым сигареты, молчанье тишины и в мыслях увиденная сегодня чья-то чужая любовь. Светлая, по настоящему живая и бьющая любовь. Странно. Она, стоя у окна, переживет всю свою жизнь, она кинет взгляд на все былое. Лента на руке не пропускает света, судорожно прижав руку ко лбу, она улыбнется.
В первой квартире, сегодня событие, такое, как вспышка нового обыденного чуда, обыденной жизни. Обещали прибавить зарплату. Счастье. Такое неосознанное, необузданное счастье, в предвкушении события месяца. Значит, теперь можно будет купить, поесть, поехать, увидеться. Так сразу много новых надежд. Все домашние узнают новость. Счастье. Так мало, но так надо. Что бы еще на что-то надеяться, чтобы просто жить. Жить жизнью, ежедневной жизнью. Будильник, утро, ребенок, семья, кухня, подъезд, улица, транспорт, улицы пешком, работа, обед, работа, и все тоже только наоборот, только потому, что уже путь не из, а в дом.
Она не опустится и не поднимется. Она поймет чужую метаморфозу жизни. Поймет это счастье обыденности. И почему не бывает воздуха в квартире, почему не бывает рядом небесных звезд, почему многое невозможно ощутить. Почему вечером солнце уже не хочет просто жить, почему для дальнейшего дыхания ему нужна ночь. Она уже смутно различает вечер и ночь, слезы такие настоящие, такие слезы, сквозь улыбку, сквозь день. Ну что же они такие. Она перейдет медленно границу кухни и вернется, вернется, останется. Все ее безумие это все счастье ее, заключенное внутри. Она накроет лицо вуалью. Она увидит падающий снег, сквозь вуаль, сквозь стекло и стены, она почувствует его холод, так близко. Снег упадет ей на плечи, закрывая темную ткань. Меняя цвет. Ловя губами, пытаясь согреть дыхание, пытаясь угадать взглядом, она увидит осмысления всего белого, что медленно покрывает стены и пол.
ВАШИ КОММЕНТАРИИ
Колонка редактора